Последние два года Армения оказалась в центре геополитических событий региона Южного Кавказа. К проблеме урегулирования нагорно-карабахского конфликта добавился процесс нормализации армяно-т
Последние два года Армения оказалась в центре геополитических событий региона Южного Кавказа. К проблеме урегулирования нагорно-карабахского конфликта добавился процесс нормализации армяно-турецких отношений, что привлекло к этой республике еще более пристальное внимание международной общественности и, одновременно, вызвало острую критику в адрес МИД в самой Армении. Дальнейший фактический срыв армяно-турецкого процесса, активизация процесса урегулирования карабахского конфликта и подписание на этом фоне с Россией договора о продлении срока дислокации российской военной базы до 49 лет сделали внешнеполитический фактор ключевым в жизни республики. Исходя из этого, ИА REGNUM Новости решило провести ряд интервью с бывшими министрами иностранных дел Армении, придерживаясь при этом хронологии их деятельности.
Третьим министром иностранных дел Армении, после Раффи Ованнисяна и Ваана Папазяна в 1996 году стал Александр Арзуманян . В 1990-91 гг. — помощник председателя Верховного Совета Армянской ССР. В 1991 году был направлен в США, с целью основания дипломатического представительства Армении в этой стране. 1992-1993 — Чрезвычайный и полномочный посол Армении в США. 1992-1996 — постоянный представитель Армении в ООН. 1996-1998 — министр иностранных дел Армении.
ИА REGNUM: До того, как стать министром иностранных дел, вы были первым Чрезвычайным и Полномочным послом Армении в США, затем главой миссии Армении в ООН. Как развивались отношения молодой Республики Армения и Соединенных Штатов Америки?
Моя командировка в Америку была совместным решением Совета министров и Верховного Совета Армянской ССР и состоялась еще до распада Советского Союза. Целью миссии была организация армянской дипломатической миссии в Нью-Йорке и Вашингтоне. Отношения складывались благоприятно, США были в числе первых стран, признавших независимость Республики Армения. Даже еще до официального признания США независимости Армении мне были созданы все условия для работы и встреч в Госдепартаменте и других ведомствах. США были одной из главных стран, помогающих Армении в экономическом плане. Могу сказать, что армяно-американские отношения развивались интенсивно и динамично.
ИА REGNUM: Были ли какие-либо затруднения в Вашей работе?
Нет. Особых затруднений не было. Американцы оказывали помощь и в вопросе принятия Армении в ООН, и в других вопросах, то есть помогали становлению независимой Армении. Проблемы государственного плана возникали лишь тогда, когда интересы США пересекались с национальными интересами Армении. Как известно, Армения окружена не самыми дружественными странами, и единственным реальным пар
6033
тнером в регионе была Исламская Республика Иран, с которой у США, естественно, были проблемы. Эту ситуацию приходилось сглаживать путем переговоров, объясняя позицию Армении с точки зрения ее выхода во внешний мир, с учетом блокады со стороны Турции, позиции Азербайджана и нестабильности Грузии. В этих условиях единственным стабильным партнером Армении оставался Иран, через который мы и общались с внешним миром. Негативные моменты возникали и из-за американо-российских отношений, но поскольку у Армении всегда были доверительные отношения и с США, и с Россией, то эти неловкие ситуации удавалось сглаживать за столом переговоров.
ИА REGNUM: Ваша деятельность на посту министра иностранных дел пришлась на последние годы нахождения у власти первого президента независимой Армении Левона Тер-Петросяна . Что происходило во внешней политике в это время?
Со дня провозглашения независимости Армения проводила сбалансированную внешнюю политику. Одним из главных направлений было установление добрососедских отношений со всеми географическими соседями, углубление дружеских отношений с Россией, переговоры с европейскими структурами. Армения провозгласила курс на строительство демократического государства, которое уважает права человека, и в этом плане значительную помощь оказывали европейские структуры, и прежде всего Совет Европы . Еще одним направлением являлось установление партнерских отношений с США. Но главным вопросов внешнеполитической повестки дня для Армении было, конечно, урегулирование нагорно-карабахского конфликта. В бытность мою министром военные действия уже прекратились и шли интенсивные переговоры. Конец 1996 года, когда я был назначен министром ИД, совпал с проведением саммита ОБСЕ в Лиссабоне. Там Армении пытались навязать решение, которое противоречило ее национальным интересам.
ИА REGNUM: Кстати, после Лиссабонского саммита оппозиция обрушилась с резкой критикой в адрес действующего президента. Что же произошло в Лиссабоне?
Я в свое время написал довольно объемную статью с объяснением всей подоплеки произошедшего в Лиссабоне. Заявление, которое предлагалось принять на саммите в Лиссабоне, признавало территориальную целостность стран региона Южного Кавказа, в том числе и Азербайджана, что было неприемлемо, поскольку это предопределяло исход переговоров и противоречило духу и букве переговорного процесса в рамках Минской группы, о чем мы и заявили и наложили вето на принятие этого документа (документ с признанием территориальной целостности стран Южного Кавказа, в т.ч. и Азербайджана, тем не менее был подписан позже, во время следующего, уже Стамбульского саммита ОБСЕ в ноябре 1999 года следующим президентом Армении Робертом Кочаряном , — ИА REGNUM Новости ).
Наши оппоненты говорили, что Армения тогда была изолирована и то, что большинство стран-членов ОБСЕ поддерживали этот документ, говорило о том, что Армения осталась один на один против всей Европой, и что это было результатом внешней политики тогдашней администрации. Я с этим не согласен, потому что именно правильное видение мировых процессов и принципиальная позиция армянских властей привела к тому, что об этом документе скоро все забыли, и он ушел в анналы истории.
ИА REGNUM: Первый президент Армении Левон Тер-Петросян подал в отставку из-за разногласий по карабахскому урегулированию. В чем были эти разногласия, и была ли действительно необходима его отставка?
— Разногласия состояли в том, что ни Азербайджан, ни Нагорный Карабах в то время не были готовы тогда к каким-то компромиссам. Это понимали и сопредседатели МГ ОБСЕ, и вопрос об окончательном статусе Нагорного Карабаха было решено отложить и перейти к так называемому поэтапному варианту урегулирования. Пакетный вариант, предложенный вначале, был отвергнут как Азербайджаном, так и Нагорным Карабахом, Армения была настроена продолжать переговоры и принять за их основу то, что нам предлагалось, однако, учитывая принципиальное решение властей Нагорного Карабаха по пакетному варианту, Армения согласилась на поэтапный вариант, с чем был согласен и Нагорный Карабах. Мы считали главным вопросом невозобновление военных действий и продолжение изыскания решения за столом переговоров. Это было основным разногласием, потому что в то же время известные силы в Армении настаивали исключительно на пакетном варианте, включающем определение статуса Нагорного Карабаха как независимого государства, что не воспринималось Азербайджаном.
ИА REGNUM: А Нагорным Карабахом? Тоже не воспринималось?
— Вы знаете, тогда, в 1998 году основными «действующими лицами» были премьер-министр Роберт Кочарян (до этого являвшийся президентом Нагорного Карабаха) и министр внутренних дел и национальной безопасности Серж Саргсян , которые, являясь выходцами из Нагорного Карабаха, идентифицировали свою позицию с позицией властей Нагорного Карабаха. Возник конфликт, и Тер-Петросян решил уйти и дать возможность силам, которые критиковали его внешнюю политику, продолжать настаивать на пакетном решении урегулирования и добиться каких-то результатов. С тех пор прошло 12 лет, и мы видим, что результатов нет никаких. Более того, сегодня Армения и Нагорный Карабах находятся в более невыгодном положении, с точки зрения переговорного процесса, чем они были 12 лет назад. Мог ли Левон Тер-Петросян в отставку не подавать? Не знаю, это вопрос к нему. Это было решение, поддержанное его командой, и министры, в том числе и я, подали вместе с ним в отставку, считая его подходы принципиально правильными. И его команда ушла.
Пришли новые люди, которые должны были доказать свою правоту не только декларативными заявлениями, но это не было сделано.
ИА REGNUM: А как Вы оцениваете нынешний этап урегулирования нагорно-карабахского конфликта?
Трудно давать оценку не зная всех деталей, но исходя из того, что опубликовано и стало достоянием гласности, можно сказать, что мы проходим через серьезный регресс, потому что то, что сейчас находится на столе переговоров, так называемые «Мадридские принципы», неприемлемо ни для Армении, ни для Нагорного Карабаха. Ни один из 6 пунктов этих принципов не приемлем для Армении. Это и есть серьезное отступление. Кроме того, на последнем заседании Совета министров ОБСЕ был принят документ, поддержанный азербайджанской и армянской делегациями и всеми остальными, в котором говорится о самоопределении Нагорного Карабаха «в рамках территориальной целостности Азербайджана». Это первый документ, принятый с момента подписания перемирия, где говорится о самоопределении, увязанном с территориальной целостностью. Этот документ является неприемлемым, и вся логика заявлений сопредседателей МГ и поведения Азербайджана в различных международных инстанциях показывает, что сложился консенсус непонимания видения проблемы с точки зрения Армении и Нагорного Карабаха.
ИА REGNUM: В чем, по-вашему, существенное отличие между нынешним этапом переговоров и тем, когда вы возглавляли внешнеполитическое ведомство Армении? Что изменилось в лучшую или худшую сторону?
Самое основное различие в переговорном процессе между днем сегодняшним и тем, что было 12 лет назад, заключается в том, что тогда Нагорный Карабах был полноправным участником переговорного процесса. С приходом к власти Роберта Кочаряна формат изменился, деформировался — Армения заменила собой две армянские стороны и выступает с тех пор от имени Нагорного Карабаха, что привело к тем пагубным результатам, которые мы имеем сегодня.
Очень важно, чтобы Нагорный Карабах вернулся за стол переговоров и выступал как независимый участник процесса переговоров. Нас удивляет, что Нагорный Карабах не выступает с заявлениями об этом. Это странное молчание, казалось, было нарушено, когда буквально месяц назад в регион была направлена полевая оценочная миссия ОБСЕ. Впервые власти Нагорного Карабаха, казалось, попытались проявить принципиальность, заявив, что такая миссия возможна лишь в том случае, если она посетит и оккупированные Азербайджаном территории Карабаха — Геташен, Шаумян, часть Мардакертского и Мартунинского районов. Но это осталось всего лишь декларативным заявлением, об этом потом не было и речи, и Нагорный Карабах принял миссию, посетившую только те территории, которые находятся под контролем Нагорного Карабаха, что беспринципно и неприемлемо, и является еще одним свидетельством того, что Армения полностью заменяет собой Нагорный Карабах в переговорном процессе. А ведь Нагорный Карабах контролирует свои территории и сам должен делать заявления и решать — кому приезжать к ним, а кому нет, и что можно и что нельзя посещать, и непонятно — почему он пошли на такие уступки. Абсурдно и то, что на инциденты на азербайджано-карабахской границе реагирует Министерство обороны Армении, ведь переговоры должны вести люди, ответственные за эту границу. В конце концов, под Соглашением о прекращении огня стоит подпись Нагорного Карабаха, и это Нагорный Карабах прекратил огонь, поскольку именно Нагорный Карабах находился в состоянии войны с Азербайджаном, а Армения подписала это Соглашение лишь как заинтересованная сторона.
ИА REGNUM: Когда можно ожидать окончательного урегулирования нагорно-карабахского конфликта? Ваш прогноз?
— Очень нескоро. Я не вижу никаких предпосылок для урегулирования конфликта. Во-первых, пока в Армении, Азербайджане и Нагорном Карабахе не сформируются легитимные власти, избранные народами этих государств, которые будут в состоянии выступать от имени своих обществ, очень мало надежд на какие-либо подвижки. Кроме того, существует ряд геополитических факторов, о которых не хотелось бы сейчас распространяться, которые дают основание полагать, что в ближайшее время каких-либо серьезных подвижек ожидать вряд ли стоит. Будут какие-то побочные документы локального характера, но решение проблемы как таковой я в ближайшее время не ожидаю.
ИА REGNUM: Чего вы ждете от встречи в Астане?
В Астане, я думаю, подписан некий документ для сохранения «лица» участников переговоров и Минской Группы, но это будет документ декларативного характера, в котором вновь будут отмечены три принципа, на основе которых должны вестись переговоры, будут несколько фраз, восхваляющих усилия Минской Группы, направленных на урегулирование конфликта. И все.
ИА REGNUM: Что-то вроде Майндорфской декларации?
Думаю, да. Не думаю, что форум в Астане будет форумом, где будет принято что-то значительное, да это и не принято в дипломатической практике. Я полагаю, что будет принятая некая декларация, документ общего характера.
ИА REGNUM: Ваша оценка досрочному продлению срока пребывания российской военной базы на территории Армении? И почему с этим так спешили?
Честно говоря, мне это вообще непонятно, потому что еще по предыдущему Договору до истечения срока оставалось еще 10 лет. Непонятно — зачем Армении что-то было менять, тем более, что в Договоре новом ничего не сказано об измении функций? Речь идет только о продлении срока пребывания. Поспешность непонятна, и это говорит, с одной стороны, о недоверии российской стороны к армянскому руководству, и с другой — что это не связано с самой Арменией. Это посыл России всем заинтересованным сторонам, официальным игрокам в регионе с указанием даты, в рамках которой Россия видит свое основополагающее, решающее значение или влияние в регионе. Армении же было просто сказано — «подпишите», и власти, видимо, не нашли аргументов для того, чтобы отказаться. В базе сама Армения заинтересована, поэтому в 1995 году Договор и был подписан, но я не думаю, что сегодняшнее решение связано с интересами Арменией.
ИА REGNUM: А вы согласны с мнением, согласно которому это может навредить, помешать суверенитету Армении?
Вообще, в мире очень мало государств, которые можно назвать абсолютно независимыми и, естественно, чужое военное присутствие в стране ущемляет в какой-то мере ее суверенитет. Учитывая сложившуюся геополитическую ситуацию в самой Армении и то, что Армения окружена не самыми доброжелательными и дружественными государствами, она сама тоже заинтересована в том, чтобы за счет ущемления своей государственности добиться гарантий безопасности для своего народа. Но продление срока пребывания базы к этому отношения не имеет, основная причина, на мой взгляд, та, о которой я говорил выше — посыл России мировому сообществу.
ИА REGNUM: Вы были членом и основателем Армяно-турецкой комиссии по примирению. В чем заключалась ее функция и почему она прекратила свое существование?
Комиссия прекратила свое существование в связи с тем, что завершила миссию, ради которой эти люди собрались. Основной целью комиссии была разработка рекомендаций, которые, на наш взгляд, должны быть претворены в жизнь правительствами Армении и Турции. Мы такой документ выработали и предъявили обеим сторонам. Кроме того, важнейшим достижением комиссии было то, что впервые в истории армяно-турецких отношений представители и Армении и Турции обратились в Арбитражный суд с тем, чтобы был сделан правовой анализ событий, произошедших в Османской империи в начале 20-го века, и была дана юридическая оценка с точки зрения Конвенции ООН 1948 года по предотвращению преступления, квалифицируемого как Геноцид. Результат этого анализа был следующим: то, что произошло в Турции, является Геноцидом, и ученые и политики, занимающиеся этой проблемой, имеют право называть произошедшее Геноцидом. Это был вердикт Аналитико-юридического центра, в который мы обратились, и его вердикт цитируется до сих пор. Это было в 2003 году и было опубликовано в прессе. Затем мы представили рекомендации — как надо наладить отношения. Оба правительства — и армянское и турецкое — нашими рекомендациями не воспользовались. Это их дело, но мы как эксперты собрались и выработали рекомендации, и комиссия прекратила свою работу. Но благодаря ей затем было много армяно-турецких проектов на уровне общественных и неправительственных организаций, была организована масса различных форумов и можно сказать, что пошел процесс сближения между армянскими и турецким обществами.
Предвосхищу ваш следующий вопрос — почему, в таком случае, я же выступаю с позиций критики нынешнего процесса, почему критикую армяно-турецкие протоколы?
Когда мы создавали комиссию, нам предлагали создать и подкомиссии. Одну по нагорно-карабахской проблеме, другую — комиссию историков. На первой же встрече мы это отвергли, и было понятно, что если такие предложения или требования будут продолжаться, комиссия просто не состоится. Поэтому мы решили, что вопросы армяно-азербайджанских отношений и проблема Нагорного Карабаха не имеет никакого отношения к армяно-турецкому диалогу с одной стороны, а с другой — ни один гражданин Армении, ни одна политическая или общественная организация не может согласиться с предложением о создании комиссии историков, поскольку поставит тем под сомнение самым факт Геноцида. Это было неприемлемо. И нам непонятно, что в Протоколах есть пункт о создании комиссии историков и есть явная увязка армяно-турецких отношений с урегулированием нагорно-карабахского конфликта. Что и привело к тому, что процесс развалился и зашел в тупик. Мы же, создавая комиссию, договорились, что это будет комиссия, занимающаяся исключительно вопросом отношений Армении и Турции. Это было единогласное решение членов комиссии.
ИА REGNUM: Вы ожидали провала «футбольной» дипломатии?
Да. С самого начала это было понятно, и я буквально на следующий же день сделал заявление о неприемлемости армяно-турецких отношений с проблемой Нагорного Карабаха. Эта увязка была с начала же видна, причем вначале все, кто имел отношение к Протоколам, это отрицали. Но в итоге все парламентские фракции выступили с заявлением, в котором говорилось, что процесс останавливается в связи с тем, что Турция с самого начала увязывала его с проблемой Нагорного Карабаха. Что и требовалось доказать, и о чем мы и предупреждали.
ИА REGNUM: Отношения Армении с Ираном вроде бы дружественные, но вместе с тем несколько невнятны. Что происходит сегодня в наших отношениях?
Да, с одной стороны, у нас с Ираном, со дня провозглашения независимости, прекрасные и безоблачные отношения. Мы сотрудничаем во многих областях, и Иран с самого начала был прекрасным партнером для Армении. Но в этих отношениях есть маленький нюанс: в Иране есть несколько центров, решающих вопросы — клерикалы, армия, духовенство, высшая администрация — и Ирану очень трудно выступать единым фронтом в том или ином вопросе международных отношениях, что иногда приводит к недопониманию и необходимости выступать с опровержениями и что-то корректировать. Эта основная проблема. Кроме того, Армения находится в затруднительном положении — являясь членом ООН мы должны руководствоваться решениями Совета Безопасности ООН о санкциях, но с другой стороны мы должны продолжать углублять сотрудничество с нашим соседом, и тут Армения входит в противоречия с Европейским Союзом и США. Надо с помощью активной дипломатической работы предотвращать возможные негативные последствия этой непростой ситуации. Что же касается заявления министра ИД Армении Эдварда Налбандяна по Ирану («все страны должны руководствоваться решениями Совбеза ООН, но санкциями вопрос не решишь», — ИА REGNUM Новости ), думаю, что любой министр иностранных дел ограничился бы подобным невнятным заявлением, потому что очень сложно говорить об этом в условиях существующих геополитических реалий.
ИА REGNUM: Ваша оценка нынешних армяно-грузинских отношений?
В армяно-грузинских отношениях со дня провозглашения независимости Армении есть серьезные проблемы, которые надо решать совместными усилиями. Армения и Грузия выбрали разные пути развития. И в этом плане, тем более после русско-грузинской войны 2008 года, Армения оказалась в еще более щепетильном положении в отношениях с Грузией. Это наложилось на уже существующие веками проблемы — армянское национальное меньшинство в Грузии в районе Джавахка, вопросы демаркации границы, сохранения армянских памятников на территории Грузии, проблема армянских церквей — весь этот комплекс проблем, которые существуют и, учитывая вековые добрососедские отношения, надо искать пути решения этих проблем, приемлемые как для Армении, так и для Грузии. При этом балансируя на щепетильном поле отношений Грузия — США, Грузия — Россия, Грузия — Турция, Грузия — Азербайджан.
ИА REGNUM: По-вашему, наш МИД справляется с этим?
Вы знаете, в армянском МИД очень много профессионалов, но в последнее десятилетие МИД является не проводником внешней политики Армении, а пиар-группой для представления армянских нелегитимных властей за рубежом. Эти профессионалы, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, вынуждены сегодня оправдывать наши власти на своих встречах с представителями различных международных организаций. Когда фальсифицируются выборы, когда привлекается армия, чтобы расстрелять мирных демонстрантов, МИДу приходится заниматься этими вопросами, и ему остается очень мало времени для выполнения своих прямых функций. В этом — несчастье сегодняшнего МИД.
ИА REGNUM: Сегодня в ходу расхожая фраза «у Армении нет МИДа как такого и нет внешней политики, а есть некая служба внешних связей и вялая реакция на инициативы других государств». Вы с этим согласны?
То, что нет внешней политики, с этим можно согласиться, но это от того, что в Армении нет легитимного президента, нет легитимного парламента, которые бы формировали и формулировали эту внешнюю политику, а профессионалы, которые есть, обслуживали бы эту внешнюю политику. Я не согласен. что у нас нет МИД, МИД у нас есть, но он не занимается своим делом.
ИА REGNUM: А что бы Вы изменили сегодня в работе МИД?
Я бы в первую очередь очень многое изменил бы в стране — после этого МИД начал бы заниматься своим делом. С МИД ничего не надо делать. Надо привести страну в нормальное состояние, и все структуры тогда будут заниматься своим делом. Нам нужен легитимный президент, легитимный парламент и уважение прав человека — то есть то, ради чего мы боролись и ради чего мы установили независимую Армению.