Геополитика — это искусство руководства практической политикой, диктуемой географическим разумом и стратегией развития государства. Будучи социально детерминированной дарвинизмом выживания н
Геополитика — это искусство руководства практической политикой, диктуемой географическим разумом и стратегией развития государства. Будучи социально детерминированной дарвинизмом выживания «на вырост» и упрочения нации, она экспансивно нацелена на обретение, отстаивание и расширение «жизненного пространства» государства…
Поскольку государство есть живой развивающийся организм, оно как бы «временно» застывает в границах максимально возможного на конкретный исторический момент и копит потециал для приложения к пространству. Китайский дракон готовится к прыжку. Суверенность жертв-государств не смущает науку побеждать. Постялтинский статус кво миропорядка погиб на руинах СССР: вместе с поражением Советского Союза на антикоммунистическом этапе перманентной холодной войны Запада с Россией и последовавшим затем признанием стран СНГ независимыми субъектами международного права — незаконным правовым актом с точки зрения догмата о «незыблемости границ». Но и установившийся на столь долго однополярный мир выглядит геополитической аномалией. Доминированию США угрожают другие центры силы — Европа, Китай, БРИК. И ещё. Поскольку геополиттческую максиму на мировое господство никто всерьёз не отменял, а США невозможно всепланетно единолично господствовать (разделяй — чтобы властвовать), продолжающаяся мировая война носит системно-коалиционный характер (союзнически-партнерский) и ведется преимущественно не кроваво-пороховыми средствами, а комбинационными (оккупация Ирака под вымышленным предлогом и умиротворение по сей день), или совсем иными — разложением элит, соучастием в партнерстве и прочими видами охмурения и разбоя (отсечение сербской духовной сердцевины — Косово)… В настоящее время нарастает экономико-психологическое и политико-технологическое противоборство воздействий с целью установления или усиления своего влияния на жизненно важное человеко-экономическое стратегически рессурсное пространство. Сквозь лицемерную политкорректность принимаемых геополитических решений просматривается аморализм прагматики: все средства хороши для достижения цели. Геополитика — скрытые намерения государства, определяющие всю основу развития и вектор направленности его внешней политики. Нация геополитически оптимистична — когда обладает достаточными территориально-людскими и экономико-военными рессурсами, дающими максимальную устойчивость, наибольшую безопасность и социальную гармонию.
Военно-экономическая мощь, точное знание угроз и вызовов стране, умение системно-аналитически оценивать силу и уязвимость противника, правильно выбранная стратегия главного удара и отвлекающих маневров…- наличие этой совокупности факторов может привести у победе без военых действий. Геополитика — стратегическая цель и театр военных действий. У французов нет выдающихся теоретиков….Но она в геополитическом контексте. Думает о зависимости развития государств от географической среды (Жан Боден «Метод легкого способа изучения истории») — развивая антично-полисный принцип соотнесённости территории, народа и политстроя. Размышляет о влиянии к
5757
лимата и географической среды на развитие государств и народов (Шарль Монтескье «О духе законов») — задумавшись о теории «пяти температурных поясов» греческого философа Парменида… Если в геополитической дихотомии — двоичное противопоставление суши и моря, то Франция сознавала себя и тем и другим: сухопутно-морской державой, пятясь от Германии за океан. Ради тактических дивидендов она могла германофильствовать, как адмирал Лавалль, и умело подыгрывать морскому волку — Великобританиии. Франция легко и не всегда искренне дружила, адаптируя нужное себе чужое, как своё. В германской геополитике она отсекает жесткий географический детерминизм, смещая акцент с георельефа на человека как «носителя инициативы» (Видаль де ля Блаш «Картина географии Франции»). И по целесообразности вписывается в сугубо морскую геополитическую схему Макиндера и Мэхэна. Во Франции дремлет дух империи: «География необходима прежде всего для ведения войны» (Ив Лакост), а «бог войны», по Клаузевицу, — Наполеон. После «капрала» изменился характер мировой иерархии: вместо контроля над морями — борьба за господство в Европе. В изменившейся конфронтационной геополитической оси на мировую арену вышли две континентальные державы — Германия и СССР.
Для оправдания и равёртывания своей экспансии геополитические акторы пользуются разными поводами. Германские предлоги, например, для поползновений по переиначиванию карты мира — то смыть позор унижения Версалем, то вследствие оккупации страны после WWII победить в навязанном мирном сосуществовании, а в принципе — просто перезревшая потребность нации ариев выйти из тисков зажатости между западными плутократиями и цивилизационно чуждыми славянами. Необходимо любой ценой изжить комплекс вины-неполноценности агресссора-пораженца (loser) в войнах. Геополитик Хаусхофер мыслил имперски, ратуя за восстановление единства немецкого культурного пространства (прообраз «землячеств»), считая Центральную Европу сферой естественного самодвижения интересов Германии. Созданием Оси Берлин-Токио-Рим была реализована его идея о коалиционно-блоковых системах планетарного противоборства…Кстати. ОН ВИДЕЛ СИЛУ РОССИИ В ОРЕНТАЦИИ НА АЗИЮ. Мол Британскую империю подорвут панавстралийская и всеиндийская идеи. А вот для СССР и США именно идеи объединения являются фундаментом их могущества: в Советском Союзе реализуются паназиатские и евразийские идеи, а в Соединенных Штатах — панамериканские и пантихоокеанские идеи.
Постнаполеоновской Франции не до жиру — вернуть бы Эльзас и Лотарингию, способствовать ослаблению Германии и смягчать рычание британского льва… Германоотпорная политика реванша за унижения 1870 года (когда французский король попал в плен к пруссакам) увенчалась победой в войне 1914 года, зато поражением в мае 1940 года. Передеча власти маршалу Анри Филиппу Петену означало конец Третьей республики и установление коллаборационистского режима Виши.
Американская геополитическая стратегия — это изоляционизм улитки (по доктрине Монро «Америка — для американцев»), с вылазками в мир иной с «большой дубинкой» и коварными манипуляциями. «Мир — наша профессия» — девиз стратегической авиации США. Видеть планету объёмно необходимо для геополитического планирования. Ещё до новой эры при зародышевой географии римлянин Август Октавиан силился представить себе полную карту мира. Мир как воля и представление. И Русь-Россия-СССР в имперском самодвижении. С распадом империи Карла Великого, славянский князь бодричей Рюрик объединил в Союз германо-полабских славян и новгородцев Гостомысловых (прообраз Евразийства), первой столицей Руси сделав город-крепость Стараую Ладогу. В отстраивании империи Иван Грозный вёл ливонские войны; Петр I — северную войну; Сталин — финскую кампанию…»Ввязавшись из-за сербов в Первую мировую войну, — считает А. Дугин, — мы потеряли империю!». А как не помочь было братьям-сербам, которых хотели стереть с лица земли? Император Вильгельм Гогенцоллерн призывал: «С сербами надо покончить, и именно сейчас».
В Россию геополитические мотивы пришли от Д.Милютина («военная статистика») и от славянофилов — как осознание церковной «соборности» всеславянства (нутряного народного праведного социализма жизни «миром»-социумом при Боге) — глубинная этнопсихологическая основа России. Эта «особость» роднила всех славян и противопоставляла «панславистов» эгоцентричным индивидуалистам англо-саксонского этносов. В копилку геополитических чувствований внес свой вклад Данилевский. Он показал, что культурно-исторические типы принципиально не смешиваются (прообраз «архетипа» у Юнга) и что изменение этнических качеств вызывается ландшафтом и историческим развитием. Славяне медленно ассимилируются — видимо оттого, что слишком глубоко укорены в своей культуре чтобы походя смешиваться. Известный русский военный стратег А.Снесарев столкнулся напрямую с британской геополитикой: Макиндер сорвал его успешный поход на Индию — уговорив Черчилля организовать контрнаступление Деникина на Москву. Тогда России пришлось довольствоваться в качестве трофея достижением независимости Афганистана. Просвещенное Евразийство (ключи владения миром) — основной вектор российской геополитики. Поэтому Запад с помощью «цветочной» агрессии напускает на геополе москалей тлю — «деколонизирует» русскую Азию, вытесняя Россию из её исторического геоподбрюшья. Госдеп отказывает РФ в праве на большую геополитку. Накануне старта «перезагрузки» (манипуляции с «красной кнопкой») госпожа Клинтон заявила журналистам, что США ПО СУТИ НЕ ПРИЗНАЮТ ЗА РОССИЕЙ СФЕРЫ ИНТЕРЕСОВ (т.е. по «статусу» ей не положена геополитика национальных интересов). Реализуется геосценарий: блокировать «Россию Путина», опартнерив или осоюзничав соседние с ней государства; нерусским меньшинствам России помочь в госсамостийности. Глобальная геостратегия США неизменна в целенаправленности: «вся «холодная война» против Советов (1947-1991) была лишь промежуточной стадией великой борьбы сил океана за владычество над «Мировым островом» — заявил в 1996 году американский генерал Эрвин Рокки. То есть господство над Евразийской Россией. На западном фланге Евразии ключевые игроки Франция и Германия. Поэтому стабильность «жизненного пространства» России в значительной мере зависит от увязывания общих интересов Москвы, Парижа, Бонна. Американской геостратегии в Евразии можно противоаоставить этот «триумвират» и идею русскостержневого Евразийского панславизма — императив возрождения Российской империи.
В противоборстве геополитических целевых установок все средства гожи для достижения целей. Уже Ассирия завоёванные земли закрепляла за собой путем изменения этнического состава на этих территориях («германизация», «паспортизация» населения). Арсенал средств и методов велик: от реальных войн до тонко технологичного бескоровного выведения из строя сил и средств противника — например, методом пси- и организационного оружия, конвергенции идей, коррозии исповедываемых ценностей — направленной деморализации народа, сопротивляющегося духовной оккупации. Во всех запущенных идеях сыщется подспудная выгода запустившего. Германская «Mitteleuropa» -нацелена на создание таможенного союза европейских государств от Франции до Польши (предтеча ЕЭС) и была призвана изолировать таким образом Великобританию и Россию. Япония — тоже создаёт и концентрирует вокруг себя «азиатскую зону совместного процветания»… Или взять с виду безобидную и широко рекламируемую масонскую триаду «свобода-равенство-братство» (не чета державосозидающей формуле графа Уварова: Правослвие. Самодержавие. Народность) и вытекающие из неё концепции «прав человека», «свободы порабощённых народов» и «парад суверенитетов»…»Декларация прав человека и гражданина» — детище французской революции 1789 года — послужило подрывным провокационным стимулом для ослабления стран-оппонентов Франции, стимулируя в них развально государственные сепаратистские тенденции. Сеяние идеи права народов на самоопределение привело к разрушению антифранцузского звена — развалу Австро-Венгрии. Или ещё образчик манипулятивной справедливости. Зачем было Франции прилагать усилия в создании довольно искусственных государств — Югославия и Чехословакия, тогда как в долгострочном плане ей стратегически невыгодно объединение южных славян? И подрывать устои Австро-Венгрии опасно было — Франция лишалась возможного противовеса Германии в центре Европы. А зачем было ослаблять Россию перед схваткой с Гитлером — оказывать помощь Финляндии в войне 1939 года и диверсиями из Сирии нарушать снабжение советских войск азербайджанским горючим? Французы в Антанте были мудрее — во время интервенции они поддерживали украинскую Директорию, по сути ту же советскую власть; и Одессу отдали бандам атамана Григорьева, махновцам — союзнику большевиков. За амбивалентность всеядности интересов и за недальновидную игру сразу на супротивных полях Франция наказана историей. Она, на заре государственности успешно противящаяся натиску азиатов в битве у Шалона, — в наши дни превращается в арабоцентричный халифат. И нет спасителя ранга генерала де Голля. Этот «последний великий француз» обладал блестящим умом (последователь философии Бергсона) и стратегическим талантом (его книга «На острие шпаги»). Он вернул нации достоинство и имперский великодержавный дух. Французы наделили его чрезвычайными высшедолжностными полномочиями «коннетабля», которые он использовал во благо «Европы отечеств» — внесоветской и внеамериканской. Он упрочил независимость Европы, заключив с германским канцлером Конрадом Аденауэром «соглашения об угле и стали» — что положило начало формированию Европейского Союза.
Но в мае 1968 года грянули студенческие волнения и массовые забастовки. Этот прообраз «оранжевой революции» — попурри «Пражской весны» и «культурной революции» в Китае. Сдетонировать беспорядки могли противники идеи «Европа без США». Как в 60-е годы они помогали голлистам уйти с политической арены, так в нынешних французских беспорядках не исключен след американцев: массово протестные события подозрительно совпадают по времени с выявленными расхождениями Франции с США по проблемам Ближнего востока… Голлист Жорж Помпиду, консервативный республиканец Валери Жискар д’Эстен., социалист Франсуа Миттеран, голлист Жак Ширак — постдеголлевские президенты. Нынешнему главе республики консерватору Николя Саркози (правящая партия «Союз за народное движение») достались тяжелые проблемы по «наведению порядка» в стране. Пятая республика в своей последней, либеральной и мультикультуралистской модификации подвергается атакам слева (Соцпартия) и справа. Одиозность жоспеновской «социалистической бюрократии» активизировал протестный электорат в пользу «крайне правых» — Национального Фронта Жан-Мари Ле Пена. Большие партии Франции не готовы к пересмотру базовых идеологем и политической стратегии. Электорат «голлистов» и социалистов перетекает к независимым (Франсуа Байру).
Осознать синдром происходящих ныне событий во Франции помогает экскурс в историю этого народа. В галло-романской цивилизации растворились кельты и римляне, греки (близ Марселя) и германцы (визиготы, бургунды, франки), викинги (Нормандия), англичане.. Средневековая Франция — «совокупность замкнутых на самих себе анклавов» оформилась в государство в Столетней войне с англичанами и стала империей, закалившись в горниле Великиого террора, Директории и Консульства…Французский этнос, с точки зрения теории Льва Гумилева, находится на переломе от благополучной инерционной фазы к фазе обскурации. Вытекающие из этой предкризисности неприятные последствия можно при грамотной политике смягчать, скорректировать, перенаправить в другое русло. Но здесь нужны смелые решения, наподобие тех, которые принимал Шарль де Голль.
Позиция Николя Саркози многовекторная. Он и «друг США», и не недруг Кремля. По полной программе НАТОвствует, но и образует вроде тройственного союза с Германией и Россией. На встрече со студентами МГТУ им Баумана говорит: «Я друг США…Но друг не означает вассал». Об империи подумывает: «Тони (Блэр) и я только что приняли решение. Мы собираемся завоевать Европу». Наполеоновские планы у него перед председательством Франции в ЕС со второй половины 2008 года. Наш «Бонапарт» едет в Кремль к «императору Александру I» — улучшить свой имидж и партнерством заполучить новые дивиденды: фирма Total в Штокмане, более 20% газовых поставок из России… Что не мешает ему вместе с Венгрией быть готовым принять участие в реализации невыгодного России газотранспортного проекта Nabucco и поощрять Туркменистан присоединиться к проекту Транскаспийского трубопровода. Кремль подыгрывает громадью планов Саркози — особенно по вопросам косвенно выгодным России: например, пополнить «Восьмёрку» (G-8) Китаем, Индией, Мексикой, Бразилией и Южной Африкой; войти с его помощью полноправным членом в Европейский Союз…Понятно, РФ поощряет и связку Парижа с Бонном газораспределительной «трубой Европы» Nord Stream…
Но у Франции во всём своя игра — в том числе есть стратегический резон войти в структуры НАТО. Отныне военно-политическая составляюшая этого блока более не разнит, а скорее единит Францию и Центральную Европу. Интегрировавшись в сильнейшую организацию и перестав пугать орининальничанием Старую Европу, можно на базе открешей мощи создать смежно-Альянсный свой центр силы — тем самым усилить собственную значимость вместе с Европой. Просматривается геостратегическая игра с привлечением извлеченных из самодемонтирующегося Альянса годных агрегатов — для наращивания своей национальной мощи — в то время как Альянс, наприсоединяв на голову старой Европе проамериканских троллей-«калек», пусть себе превращается в международный «лохотрон»…Ведь амбициозному Саркози невыгодны ни сильное НАТО, ни сильная Европа — они малодивидендны для двудонной внешней политики Парижа. Трудно просчитать направленность геополитики Франции и принимаемых ею решений. А может, не себе во зло она выполняет план США по развалу ЕС? Был ведь удар по ЕС признанием Косово…И вообще, по источнику угроз Франция «мало европейская». Ведь это для континентальной части Европы жизненно необходимо сдерживание угроз, исходящих (по их версии) из глубины материка — России и через проливы из Малой Азии. Франция же — скорее, ориентирована геополитически больше на океан: колонии на западном побережье Африки, да и характер вооруженных сил её — мобильный Иностранный легион, более соответствующий колониальным задачам имперского замеса.
НАТОвское сеяние нестабильности на французском приграничье — России, Украине, Сирии, Иордании, странах северной Африки — на руку официальному Парижу. Ослабление с помощью НАТО этих «партнеров», плюс дефективность заскорузлого маховика нереформируемости устоев НАТО — хороший шанс для Франции вернуть себе лидерство в Европе. И Россия в этой стратегической многоходовке может стать козырной картой при наметившемся раскладе геополитических карт. Не потому лицом к России, что в XI веке княжна Анна Киевская стала супругой французского короля Генриха I… А потому — что альянсить с Россией потребно и выгодно именно сейчас. Когда Европа насиделась в «американских девках» — требует эмансипации и пр. Сам факт встречи Саркози, Меркель и Медведева говорит о прикиде Европы, где старые институты безопасности «дисфункциональны», многополярья системы новой архитектуры безопасности. В этой пробе увязать и связать РФ — нет никакого риска для Запада — сплошные дивиденды. Ведь официальная Россия детантит-«перезагружается» в форватаре Запада. Подгоняет Европу к нестандартному решению по России и фактор усиления Турции. Этим неофициальным триалогом убиваются три PR-зайца: сохранность ЕС единым, России — постимперской, Турции — евроориентированной.
Не для имперского ли своего созидания Франция запустила и проект Средиземноморского союза? Это её заявка на укрепление своих геополитических позиций и на перспективное лидерство в ЕС. Посредством продвижения её на ключевые позиции в европейском диалоге со средиземноморским регионом не входящим в ЕС, лидерство в технологическом развитии североафриканских стран и прямой доступ Евросоюза к газовым месторождениям Северной Африки…Позиции Франции крепли бы за счет размывной децентрализации ЕС. Ведь «союзникам» облегчается миграция из Магриба — Алжира, Туниса, Марокко — и Турции, а значит еще больше приток гастарбайтеров и мигрантов в Европу. Значит, и проблем больше — спонсировать высокий уровень жизни переселенцам. Следовательно, — усиление экономической нагрузки на евро, рынок труда, качество жизни… Кроме того, поскольку это конкурирующая с Брюсселем организация, то усилится деструктивность евробюрократии. Значит, это антиевропейский проект: ведь «плодить бюрократии с противоречащими друг другу задачами — одна из стратегий Соединенных Штатов по отношению к силам, представляющим для них угрозу..». И Довильский «триумвират» — перезагрузка» на французский манер, стрижка купонов из многоходовых инициатив: допривязать РФ к Европе, оторвав от Китая и арабского Востока; Германию осоюзничать-обратать в чужой игре; ослабить ЕС…
Но общенациональная забастовка потрясает Францию. Социум бурлит. Генерал де Голль сумел трансформировать энергетику назревавания гражданской войны в позитивное русло-упрочение государства и строительство Империи. Удастся ли Николя Саркози повторить триумф Шарля де Голля — спасти страну от тотальных потрясений? И внешнеполитический фон мало благоприятствует сосредоточению Франции на внутренних своих хронических болячках. США будут расширять «европейский демократический плацдарм». Китай становится сверхдержавой, а у США нет стратегии в Евразии, адекватной новой складывающейся ситаации. Как нет и политического консенсуса между Китаем и США. «В центре Евразии, в районе между расширяющейся Европой и повышающим свой региональный статус Китаем, будет продолжать зиять политическая черная дыра, пока Россия не заявит решительно о себе как о постимперском государстве. Тем временем к югу от России Средняя Азия может превратиться в очаг этнических конфликтов и споров между великими державами». Просчитывает ли геостратегия Франции эти подвижки?